«Страны Евразийского экономического союза могут объединить усилия в области «зеленой» экономики», - заявил экономический обозреватель Сергей Домнин, выступая на заседании экспертного клуба на тему «’’Зеленая’’ экономика, как модель устойчивого развития стран Евразии».

StanRadar.com приводит выдержку из выступления эксперта:

«Возобновляемая энергетика напрямую связана с «зеленой» экономикой, но если говорить о решениях, которые позволяют улучшить экологическое состояние в тех или иных районах, то к ним может относиться и внедрение газового топлива, если единственная альтернатива ему – уголь.

Возобновляемая энергетика – это не только и не столько про экологию. Хотя с ней часто связывается, чем руководствуются регуляторы во всем мире, когда принимают какие-то программы по возобновляемым источникам энергии (ВИЭ).

Есть разные методы подсчета доли возобновляемой энергетики в энергобалансах разных стран. В докладе UNEP за 2019 год сообщается о 26-процентной доле ВИЭ от общего объема производства электроэнергии.

Однако, как правило, в этот объем включают всю генерацию на ГЭС, хотя в полном смысле «зелеными» являются лишь мини-ГЭС, строительство которых не приводит к масштабному вмешательству в окружающую среду. Создание водохранилищ приводит к изменениям гидрологического режима рек.

На территории Казахстана есть две большие ГЭС – Шульбинская и Бухтарминская. Ближайшее к Алматы Капшагайское водохранилище с огромной плотиной, создание которого сопровождалось уничтожением нескольких сел и пастбищ, появилось благодаря строительству ГЭС мощностью всего 364 МВт. На Экибастузской ГРЭС-1 один энергоблок – 500 МВт, а всего таких блоков 8.

Действительно, мир переходит на ВИЭ, их доля в производстве и потреблении растет. Но этот рост происходит в основном в развитых странах, для которых эти технологии являются относительно дешевыми.

В Германии, где после аварии на Фукусиме было принято решение отказаться от атомной генерации, в 2019 году 47,3% потребления – это энергия из возобновляемых источников. В странах с более диверсифицированной и крупной энергетикой доля ВИЭ во вновь вводимой мощности растет. В США в 2019 году из 100% введенных мощностей на ВИЭ пришлось 22%. При этом доля газа, как источника энергии, имеющему в США серьезные позиции, составила 45%.

Впрочем, надо понимать, что электроэнергия является товаром, который пока не научились сохранять в больших объемах. Есть, конечно, конденсаторы энергии частного потребления. Но если в стране действуют десятки или сотни крупных металлургических и нефтеперерабатывающих предприятий, конденсаторы не помогут. Нужна большая стабильная мощность. А ВИЭ в этой системе становятся маневренной мощностью, которая позволяет закрывать суточные или сезонные перепады потребления.

У нас в основном к ВИЭ относят мини-ГЭС, солнечные и ветряные электростанции. Есть и биоэлектростанция. 90% электроэнергии в Казахстане производится из ископаемых (80% - уголь, 9% - 10% - газ), менее 10% приходится на ГЭС. До 40% электроэнергии в стране потребляют 15-20 крупных промышленных предприятий, им нужна стабильная мощность – угольная, газовая или атомная.

Если в ближайшие 10 - 20 лет мы увидим кардинальный рост ВИЭ в электробалансе, это будет означать, что экономика Казахстана кардинально изменилась, что в стране перестали существовать металлургия, нефтепереработка, машиностроение и другие промышленные отрасли.

В единой энергосистеме Казахстана пока профицит электрической мощности, но необходимость ввода новых источников все равно существует. Возобновляемые источники становятся все более и более заметными в структуре новой мощности, хотя их вес по-прежнему очень мал.

Планы, которые ставит перед собой Казахстан, таковы: 3% - доля ВИЭ к 2021 году, 10% - к 2030 году, к 2050-му году в планах «закрывать» с помощью ВИЭ 50% генерации. Пока доля ВИЭ в генерации не превышает 2%. Количество реализуемых и одобренных проектов ВИЭ перевалило за 50.

Что касается других стран ЕAЭС. Например, в Белоруссии цель к 2035 году довести долю ВИЭ до 6%. Сейчас она в районе 1%, есть потребность в новых источниках энергии. Главным образом дефицит будут закрывать частично российской энергией, частично работой ныне достраиваемой АЭС. По Армении разные данные. Статистика говорит, что 32% генерации составляют ВИЭ.

У Кыргызстана, насколько я знаю, еще с советских времен генерация возобновляемая, в том плане, что это крупные ГЭС, которые работали как часть большого энергетического комплекса Центральной Азии.

В России доля ВИЭ около 1%, планируется к 2024-му году довести ее до 2,5%. Это не много по меркам энергосистемы России, которая на две трети состоит из ТЭЦ, в том числе газовых, парогазовых, угольных главным образом; около 20% - это АЭС, 17% - ГЭС.

Возвращаясь к Казахстану, надо сказать, что до проведения ЭКСПО в стране сделали важный шаг - внедрили инструменты для развития возобновляемой энергетики. А именно – ввели тарифы. Причем, настолько привлекательные, что в ВИЭ начали вкладываться даже энергетические компании, с угольной генерацией. KEGOC через Расчетно-финансовый центр (РФЦ) дает тариф на долгосрочный период, готов индексировать его по инфляции и по курсу национальной валюты.

Для инвестора это важно, поскольку является страховкой от валютного риска; в структуре затрат инвестора в ВИЭ импортное оборудование занимает достаточно большую долю. Кроме того, инвестору гарантируют выкуп электроэнергии. В традиционной энергетике условия для инвесторов, конечно, менее привлекательны, они берут на себя больше рисков.

В систему заложена модель, которая позволяет снижать этот тариф. РФЦ проводит аукцион. Побеждает проект, предложивший самую низкую цену.

По ветроэнергетике стартовая позиция 29 тенге за киловатт. Последние торги выиграла компания, которая установила тариф в 12 тенге. Для сравнения, предельный тариф самых крупных тепловых электростанций страны начинается в районе 8 тенге за киловатт. Таким образом, по операционной эффективности ВИЭ становятся близки к традиционным источникам электроэнергии.

Другой вопрос, что энергией ВЭС и СЭС не обеспечишь потребности Аксуского завода ферросплавов. Но возобновляемая энергетика при нынешней схеме регулирования может быть операционно-эффективной – это факт.

Страны ЕAЭС могут объединить усилия в области «зеленой» экономики. У каждого государства есть программы ресурсосбережения. Есть нормы об утилизации, которые зачастую используются как протекционистский инструмент. Но это больше о торгуемых товарах.

Но есть задачи исключительно экологического характера. В сфере электроэнергетики это может быть, например, утилизация золоотвалов тепловых электростанций. В наших странах собираются вводить такой сбор на пластиковую упаковку. И то, в каком состоянии подойдет национальное регулирование, производители, ритейлеры, к моменту внедрения этих норм – это вопрос не столько экологии, сколько конкурентоспособности.

Имеется большое поле работы в части обучения специалистов. Многие НИОКР – особенно в сфере производства новых видов энергооборудования – необходимо производить сообща, поскольку в одиночку такая страна, как Казахстан, их вряд ли потянет финансово.

Возвращаясь к евразийской интеграции и энергетике. Здесь пока результаты не самые хорошие. Ранее предполагалось создание в середине 2019 года единого рынка электроэнергии ЕAЭС. Затем стало известно, что он будет запущен не позже 1 января 2025 года. Взаимодействие в плане энергетики выстраивается тяжело. Страны пытаются создать максимально независимые энергосистемы.

В прошлом году, например, упали закупки россиянами электроэнергии у партнеров, в том числе у Казахстана. В результате в прошлом году мы видели снижение объемов генерации в энергосистеме Казахстана, хотя внутреннее потребление подросло».

Заседание экспертного клуба было организовано ОФ «Мир Евразии». Материал предоставлен организаторами мероприятия.

Источник: https://stanradar.com/news/full/38172-ekonomika-vs-ekologija-uhudshenie-ekologii-i-nehvatka-energii-vlijajut-na-buduschee-tsentralnoj-azii.html