Таджикистан хотел бы получать от соседей плату за воду в своих реках, однако это идет наперекор ряду международных соглашений и чревато конфликтами, нежелательными, в первую очередь, для самого Душанбе. Недавно замминистра энергетики и водных ресурсов РТ Джамшед Шоимзода заявил, что он надеется на наступление тех времен, когда Таджикистан будет получать за воду газ, бензин и другие энергоносители. Это заявление выражает давнюю таджикскую мечту превратить воду из своих трансграничных рек в товар и продавать соседним странам, расположенным ниже по течению.

С учетом того, что в Таджикистане формируется около 65% водных ресурсов всей Центральной Азии, вовсе не удивительно, что в правительстве периодически витает идея о продаже воды. Хотя Шоимзода выражался осторожно и говорил только лишь о возмещении, фактически же речь идет именно о продаже.

Идея, подкупающая своей привлекательностью: практически не прикладывая рук, получать значительные объемы дорогостоящих энергоносителей. Однако же, мечты эти вряд ли сбудутся.

Решать мирным путем

Международная практика разрешения вопросов, связанных с использованием водных ресурсов, весьма обширна. По данным ООН, за всю известную нам историю было заключено более 3600 соглашений по водным ресурсам. Древнейшим считается договор между шумерскими городами Лагашем и Уром, заключенный в 2500 году до н.э. Он регулировал забор воды из реки Тигр и положил конец длинному конфликту.

Вообще, водные вопросы лучше решать миром. По подсчетам ООН, с середины ХХ века произошло 37 конфликтов за право пользования водой и подписано 150 соглашений. Статистика — наглядно выражающая мирный характер разрешения водохозяйственных споров!

Можно привести и другой пример. В мире существует 263 трансграничные реки, по которым созданы многосторонние организации для разрешения острых вопросов – обычно комиссии или комитеты, куда входят представители всех стран, по территории которых течет река. Например, в 1957 году был создан Комитет по реке Меконг, который сумел пережить длинную войну во Вьетнаме и Камбодже, когда Меконг и прилегающие к нему территории были ареной упорных боев. В 1995 году он был преобразован в Комиссию по реке Меконг, которая существует и работает по сей день.

В начале 1990-х годов при поддержке ООН было разработано и принято несколько документов, которые, имея рекомендательный характер, тем не менее, определяют использование водных ресурсов трансграничных рек. Один из этих документов – Конвенция по охране и использованию трансграничных водотоков и международных озер, принятая в 1992 году.

В этой конвенции указано, что прибрежные стороны осуществляют сотрудничество на основе равенства и взаимности. Аналогично и в Конвенции о праве несудоходных видов использования международных водотоков, принятой Генассамблеей ООН в 1997 году, говорится: «Государства водотока участвуют в использовании, освоении и защите международного водотока справедливым и разумным образом. Такое участие включает, как право использовать водоток, так и обязанность сотрудничать в его защите и освоении, как это предусмотрено в настоящей Конвенции» (статья 5).

То есть формулировки международных документов, на основе которых разрабатываются подобные соглашения, не предусматривают, что какое-либо государство может объявить часть трансграничной реки, протекающей по своей территории, своей собственностью и требовать платы от других государств.

Даже напротив: Конвенция 1997 года утверждает обязанность прибрежных стран сотрудничать в освоении реки.

Подобное мягкое, но неуклонное требование отказа от выдвижения односторонних условий и отношений «продавец – покупатель» в водохозяйственных отношениях отражает простую мысль: вода — критически важный ресурс, и ее лишение есть прямая угроза национальной безопасности, которую постараются устранить силой.

Поэтому мечты Таджикистана объявить воду своей собственностью и продавать ее за бензин или газ создают предпосылки для серьезного конфликта, который совершенно не нужен ни Душанбе, ни соседям.

Как это работает

Интересным примером разрешения водохозяйственных проблем было соглашение России и Азербайджана по реке Самур. Эта река протяженностью 213 км течет с отрогов Большого Кавказского хребта, впадает в Каспийское море и является пограничной рекой. Живописные берега, реликтовые леса, в том числе субтропический лиановый лес, — что может быть спорного?

В 1935 году во времена СССР в 30 км от устья этой реки был построен Самурский гидроузел, от которого отходят Самур-Апшеронский и Самур-Дербентский каналы. Первый из них, Самур-Апшеронский, идет на 182 км вглубь на Апшеронский полуостров, снабжает водой Баку и Сумгаит, орошает 100 тысяч гектаров земли.

Для Азербайджана этот канал важнейший. Но при этом 96% стока реки Самур образуется в России, и ряд районов Дагестана испытывал нехватку воды. К тому же в 1990 и 2000-х годах Азербайджан не шел на сотрудничество и даже собирался увеличить забор воды из этой реки. Вот уж где были условия для серьезного конфликта.

Однако в 2010 году все закончилось миром и соглашениями: о делимитации границы и о рациональном использовании и охране водных ресурсов трансграничной реки Самур. По этому соглашению, ссылавшемуся в преамбуле на конвенции ООН, указывалось, что после экологического пропуска воды в размере 30,5% стока, остальной слив страны делят поровну.

Принцип, выработанный в международных конвенциях, как видим, работает и ведет к бесконфликтному решению водохозяйственных споров. Этот принцип не предусматривает, что какая-либо страна может требовать платы или какой-то материальной компенсации за воду в трансграничной реке. Трудно себе представить, что было бы, если Россия потребовала от Азербайджана нефть или бензин за воду из реки Самур.

Так что лучше и правительству Таджикистана придерживаться общепринятой и проверенной в деле международной практики в водохозяйственных отношениях. Тем более что никто не оспаривает право Душанбе на свою долю стока и на его право использовать эту воду для производства экспортной продукции, например, электроэнергии или бутилированной питьевой воды.

Отметим, что не так давно Узбекистан сменил свою позицию по поводу ГЭС в Таджикистане и теперь сам готов инвестировать в гидростроительство в соседней республике. Ташкент предлагает сотрудничество по воде соседним республикам, и по узбекским оценкам 2018 года, это сотрудничество, воплотившись в жизнь, может приносить до 4 млрд. долларов в год.

Это гораздо привлекательней, чем менять воду на бензин.

Источник: https://aral.uz/wp/2020/03/16/16_03_2020/