В последние годы в электроэнергетической отрасли происходят существенные изменения, которые граждане воспринимают по-разному. Корреспондент «ПВ» встретился с заместителем министра энергетики Шерзодом Ходжаевым, чтобы узнать, с чем связано повышение тарифов, почему отрасль переходит на рыночные отношения, какие ниши перейдут в частные руки, а что будет регулировать государство?

- По республике происходит реформирование всех сфер жизнедеятельности, в том числе в энергетической отрасли. Почему в этом назрела потребность? Поделитесь своими наблюдениями и мыслями.

- Почему было принято решение о реформировании энергетики? Во-первых, огромные монопольные государственные компании, кроме своих бизнес-функций, выполняли еще определенные функции государственного регулирования, что на самом деле не совсем правильно. Поэтому в феврале прошлого года создано Минис­терство энергетики, которое занимается именно государственным регулированием и планированием развития отрасли. Это и электроэнергетика, и нефтегазовая отрасль, также при министерстве действует Агентство по развитию атомной энергетики «Узатом». За довольно небольшой срок министерство совместно с экспертами Всемирного банка, Азиатского банка развития подготовили модель разукрупнения государственной акционерной компании «Узбекэнерго» на три составляющие: АО «Тепловые электростанции», «Национальные электрические сети Узбекистана» и «Региональные электрические сети». До этого от Узбекэнерго отделилось АО «Узбекгидроэнерго». Хотелось бы пояснить: сложность производства элект­роэнергии в том, что она не складируется. Ее нужно вырабатывать ровно столько, сколько потребляется в текущий момент. Если выработается больше, а потребления не будет, возможны системные аварии. Если вырабатываете меньше, значит, будут перебои с электроснабжением. Ни для кого не секрет, что за последние более чем 20 лет мы вырабатывали меньше, чем было нужно. В связи с этим были постоянные перебои, связанные как с плановыми отключениями, так и высоким износом основного электрооборудования. И, как следствие, аварийные отключения.

- Означает ли, что разделенные компании перейдут в частные руки?

- Разделение стало необходимостью. К примеру, если раньше Узбекэнерго должно было объять необъятное, то сейчас у каждой компании свои задачи. Именно поэтому следующим этапом стало принятие решения о дальнейшем реформировании электроэнергетической отрасли с распределением ролей. Что касается государства, то встал вопрос, как оно будет поддерживать электроэнергетику? Для инвестирования нужны большие средства: это миллиард долларов. При этом инвестировать можно по-разному. Скажем, взять кредиты или поднять тарифы, привлечь частный капитал. То, что делаем сейчас, - своеобразный микс из всего этого. В частности, в прошлом году было увеличение тарифов. Теперь они стали более или менее реальными. Ранее тарифы покрывали лишь себестоимость производства электроэнергии, но не позволяли компаниям инвестировать.

Что касается частного капитала, с одной стороны, это очень хорошо, так как частный бизнес всегда более эффективный, мобильный. Однако здесь есть определенная настороженность. Нельзя отдавать в частные руки стратегические секторы, чтобы не потерять над ними контроль. В связи с этим принято соответствующее решение: магистральные электрические сети останутся государственными. Гидроэнергостанции - это вода. И не просто электрическая энергия. В прямом понимании это - жизнь. Потому и здесь частные инвестиции не востребованы. Что тогда остается для привлечения частного капитала? Тепловая энергетика. И чего у нас никогда не было - ветровой и солнечной энергии. Для того в течение почти целого года разрабатывалась Концепция обеспечения Республики Узбекистан электрической энергией на 2020-2030 годы.

Существующая десятилетия система энергопроизводства в стране во многом физически и технологически устарела, ее эффективность не отвечает современным требованиям. Во многом это связано с тем, что она почти полностью зависима от природного газа и ограниченных гидроэнергетических ресурсов.

Решение ситуации - за развитием альтернативных видов электрогенерации на основе энергии солнца, ветра и воды, которые относятся к способам производства электроэнергии с низким выбросом диоксида углерода (углекислого газа).

Также к группе производства энергии с минимальными выбросами углекислого газа относится атомная энергетика. При этом она способна обеспечить страну бесперебойной и качественной электроэнергией в промышленных масштабах.

Особое внимание будет уделено развитию генерации на основе ВИЭ (возобновляемые источники энергии), в частности солнечной. Реализация планов станет осуществляться за счет средств инвесторов. К 2030 году в Узбекистане ожидается появление ветровых электростанций совокупной мощностью 3 ГВт, солнечных электростанций - 5 ГВт, а также АЭС - 2,4 ГВт, что позволит обеспечить энергобезопасность страны: с учетом прогнозов за 10 лет энергопотребление в Узбекистане возрастет почти в два раза.

Было очень много сценариев. К примеру, западные эксперты говорили, что не видят такого успешного развития экономики на десять лет и потребность в электрической энергии быстрыми темпами расти не будет. Встречались эксперты, которые предлагали с очень большой осторожностью внедрять новые технологии, так как, по их мнению, ни сами сотрудники электроэнергетической отрасли, ни обычные граждане не готовы к этому. Тем не менее принято продуманное решение: энергетику, основанную на энергии солнца и ветра, будем развивать исключительно за счет привлечения частных инвестиций, тепловую энергетику - параллельно. То есть государство продолжит строить новые электростанции, которые будут работать на топливе (такую же возможность предоставили и частному бизнесу). В чем заключалось историческое решение? В том, что свои планы не стали скрывать, как обычно это делали.

- Каким образом будут привлекаться частные инвестиции?

- Во всем мире есть несколько инструментов привлечения частных инвестиций. Это публичные торги, аукционы или тендер и прямые переговоры. Мы выбрали оба варианта. Если, к примеру, кто-то предлагает удобное решение, зачем терять год или два на проведение аукционов, чтобы в дальнейшем получить тот же результат? Но есть и такие случаи, когда тендер себя оправдывает.

Мы заключили соглашение с Азиатским банком развития, Всемирным банком и Европейским банком реконструкции и развития на проведение тендеров по определению инвесторов, которые будут у нас строить солнечные и ветровые электростанции.

ЕБРР проведет тендеры на тысячу мегаватт ветровых электростанций. Первый уже стартовал в Республике Каракалпакстан на 100 мегаватт мощности. С АБР также есть договоренность на тысячу мегаватт. Но здесь уже солнечная электроэнергия. Первый тендер стартовал в Сурхандарьинской области на 200 МВт. С группой Всемирного банка, а именно международной финансовой корпорацией, договорились на проведение тендеров на 1000 МВт. Первый тендер завершился в Навоийской области. Его выиграла эмиратская компания Masdar. Она построит там солнечную электростанцию на 100 МВт. Сейчас мы объявили второй этап тендера в Джизакской и Самаркандской областях: каждый по 200 МВт.

В результате прямых переговоров подписали соглашение с французской компанией Total Eren SA на строительство солнечной электростанции в Самаркандской области. А совсем недавно - с вышеуказанной эмиратской компанией Masdar на строительство ветропарка на 500 МВт в Навоийской области. На очереди подписание соглашения с компанией ACWA Power из Саудовской Аравии на две электростанции по 500 МВт каждая. Это на границе Бухарской и Навоийской областей. Есть договоренность с эмиратской компанией Mubadala Utilities на приватизацию Талимарджанской ТЭС. Они выкупят у государства определенный пакет акций (предварительно 80 процентов). Также с компанией Саудовской Аравии ACWA Power заключили соглашение на строительство в Сырдарьинской области тепловой станции на 1500 МВт на основе самых последних технологий.

Итак, если мы сегодня условно говорим о 70 млрд КВт в час, то к 2030 году должны достичь 120 млрд КВт в час. При этом цены на электрическую энергию для населения, малого и среднего бизнеса в ближайшие минимум 10 лет будут регулируемыми. Тем не менее мы переходим на рыночные отношения. В чем это станет выражаться? В том, что оптовая торговля электроэнергии не будет регулироваться государством. То есть постепенно мы придем к тому, что производители станут продавать электроэнергию по тем ценам, по которым у них сетевые компании смогут покупать. Сейчас для каждой элект­ростанции утверждается свой тариф. В дальнейшем этого не будет. Что это даст электростанциям? Жесточайшую конкуренцию. Они должны будут бороться за место под солнцем, то есть снижать себестоимость производства, благодаря чему будет сдерживаться рост тарифов.

- Что в итоге получит обычный потребитель?

- Тариф, который станет устанавливать государство, должен быть справедливым: покрывать стоимость энергии, позволять инвестору получить определенную прибыль и в то же время не бить по карману обычного потребителя. Так вот, чтобы уложиться в этот тариф, инвестор должен сделать следующее: снизить себестоимость производства электро­энергии. На сегодня это возможно за счет использования новейших технологий, а также обучения местного персонала, который будет здесь работать.

- Насколько оправдана солнечная и ветровая энергетика?

- Во-первых, это экология. Все должны понимать, что углеводород, который мы добываем и сжигаем, не бесконечен. 

Во-вторых, какими бы ни были новейшие технологии, все равно выброс в атмосферу остается. Именно с этим помогает бороться солнечно-ветровая энергетика. Причем в 2019 году, который был своего рода историческим, стоимость солнечной энергии сравнялась со стоимостью традиционной энергетики на тепловых станциях. Сейчас в этом году она уже ниже. Пандемия коронавируса, конечно, несколько спутала карты. В любом случае цены на солнечную и ветровую энергетику будут продолжать снижаться.

Вот здесь мы должны выбрать оптимальное решение. То есть каждый последующий инвестор будет предлагать еще более выгодные предложения. Плюс у нас на всех переговорах с потенциальными инвесторами достаточно жесткие требования: в ходе строительства 80 процентов строителей должны быть местными. А при эксплуатации станции 90 процентов должен быть наш, отечественный, персонал.

- Как обстоят дела с кадрами?

- Нехватка кадров - большой вызов отрасли.  Причем не хватает по большей части работников среднего звена. То есть те люди, которые оканчивают наши колледжи, к сожалению, не отвечают необходимым требованиям при эксплуатации новой электростанции. Учитывая это, мы создали свой центр обучения при Навоийской ТЭС. А 14 одаренных ребят отправили на учебу в Японию. Там они получили сертификаты и сейчас обучают местный персонал. Этого, конечно же, недостаточно.

По поручению главы государства принято решение передать в ведомство Министерства энергетики четыре энергетических колледжа страны. При этом заключили соглашения с несколькими международными компаниями, специалисты которых помогут нам их развивать. Хотим сделать так, чтобы в колледжах основным языком обучения был английский. Чтобы ребята туда шли не из-под палки по окончании школы, а на конкурсной основе. Им будет предоставлено общежитие с надлежащими условиями, в колледжах появятся лаборатории с современным оборудованием. Когда эти образовательные учреждения запустим на полную мощность, то здесь будут готовить персонал не только для электроэнергетики, но и смежных отраслей.

- Как обстоят дела с цифровизацией отрасли?

- Интеграция в единую систему новых игроков частных электростанций требует от государства усиления роли регулятора. Оно должно быть гарантом того, что и инвестор получит прибыль, государственные станции не утонут, потребители электроэнергии не пострадают.

Что для этого сделано? Приняли решение поменять все стандарты проектирования строительства и эксплуатации объектов электросетевого хозяйства, которые в первую очередь направлены на повышение надежности. Это не просто замена изношенного оборудования на новое. Следует применять интеллектуальные системы, которые будут не экстренно реагировать на какие-то аварийные ситуации, а их предотвращать. Для этого принята Комплексная программа по цифровизации электроэнергетической отрасли на 2019-2021 годы. Она направлена на интеграцию цифровых технологий, которые позволят автоматически управлять, вести учет, мониторинг. Также у нас есть программа со Всемирным банком по развитию системы SCADA (программный пакет, предназначенный для разработки или обеспечения работы в реальном времени систем сбора, обработки, отображения и архивирования информации об объекте мониторинга или управления). Это автоматизированное диспетчерское управление. Также реализуем проект с Азиатским банком развития АСКУЭ (автоматизированная система коммерческого учета электроэнергии, полноценным образом обеспечивающая дистанционный сбор информации со специально оборудованных приборов учета, передачу сведений на верхнюю ступень при условии их обработки).

Хотелось бы отметить еще один важный аспект. Любой инвестор, прежде чем вложить свои средства в проект, в первую очередь смотрит на инвестиционный климат в стране. Что это значит? Для него важны гарантии государства: то есть инвестиции будут сохранены, их не национализируют, не отберут и завтра не поменяется законодательство.

Что касается энергетики, то это весьма привлекательная отрасль для вложения. Другое дело, что отдача от инвестиций долгая: невозможно быстро построить электростанцию и через три или четыре года получить прибыль. Средний срок окупаемости подобного рода проектов - 15 лет.

О чем это говорит? О доверии к государству.

Источник: https://pv.uz/ru/newspapers/da-budet-svet-ili-kakie-reformy-proishodjat-v-energosektore-strany