Я. Гулямов

ИЗ ИСТОРИИ ИРРИГАЦИОННОЙ ТЕХНИКИ В ХОРЕЗМЕ

Плотины и их устройство

В борьбе за регулирование вод буйной Аму-Дарьи населению Хорезма особенно часто приходилось иметь дело с паводковыми прорывами реки. Для предупреждения и устранения таких катастроф обычно прибегали к сооружению плотин. Необходимость перекрывать каналы в зимний сезон обусловливала сооружение перемычек. Все эти работы требовали большой затраты труда и огромных количеств инертного материала, который мог бы противостоять размыву. В Хорезме камень для подобных работ используется редко, а широко применяются фашины, которые в Хорезме называются «навардами». Навард сооружается из хвороста и земли с дерном (чим — более дешевый и доступный материал) и в виде цилиндра длиной 6—8м, диаметром 1-1,5м, подкатывается к берегу канала и спускается в воду; за ним следует другой, третий и т. д. Спуск навардов производится одновременно с двух противоположных берегов канала, пока перемычка не замкнется. Иногда эту технику применяли для заграждения довольно значительных протоков реки и больших прорывов — и тогда наварды достигали грандиозных размеров, соответствовавших величине протока или прорыва.

Мунис-мираб и Баяни рассказывают о том, как хивинский хан Мухаммед Рахим отводил три протока Аму-Дарьи от района г. Кунграда, чтобы наказать непокорных аральдев. Закрыты были Чуманай, Чангли-Басу и Терс-Акар. В протоки спустили наварды. Длина наварда была до 60 гязов (66м), окружность около 20—30 гязов (32м). Все три протока были преграждены в течение восьми дней. Ширина прегражденного Чуманая была более 200м, а глубина около 10 м. Ширина Чангли-Басу — около 180 м, а глубина — около 11 м. Ширина Терс-Акара — 33м, глубина — около 6 м. Кроме плотин применялись еще и другие инженерные сооружения..

Почти по всей прибрежной низменной полосе, затопляемой водами Аму-Дарьи во время паводков, тянутся иногда в несколько рядов мощные дамбы — качи, сооруженные кропотливым трудом населения всего Хорезмского оазиса.

Качи сооружается из чистой земли, без употребления камыша, хвороста и других вспомогательных материалов, чем обеспечивается максимальная его плотность. Дамбы устраивались с некоторыми отступлениями от берега реки,. так как из-за неустойчивости грунта, берег постоянно подвергался эрозии. В настоящее время это наблюдается у береговой полосы против-Шайх-Аббаса (Шаббаза), где в течение последних 40 лет Аму- Дарья смыла шесть рядов дамб и население почти ежегодно сооружает новые и новые линии дамб, отступая все дальше от реки.

Прибрежные дамбы достигают довольно больших размеров; ширина основания дамбы обычно доходит до 20м при высоте в 2,5-3м. Ширина верхней плоскости дамбы не превышает 8-10 м. Дамбы сооружаются и по пониженным полосам вдоль паводковых каналов и по береговым линиям сбросовых озер, которые во время усиления паводковых вод разливаются и угрожают прилегающей культурной полосе. Сооружение и ремонт этих дамб издревле входили в обязанность всего населения оазиса. Ежегодно по окончании полевых работ преобладающая часть населения обязательно занималась ремонтом действующих дамб.

Во время летних паводков и зимних заторов нередко происходят катастрофические прорывы дамб, что чаще случается на левом берегу; при этом затопляются целые районы с многочисленными населенными пунктами. Например, в 1933 г. высокие воды прорвали линию дамб выше села Гурлен и вода хлынула в канал Клыч-Ниязбай, а оттуда попала в старое русло Дарьялыка. Прорыв произошел в 48 пунктах, и на срочное восстановление дамб ушло 2 700 000 рабочих дней.

Тяжелой повинностью для земледельцев Хорезма являлась ежегодная очистка каналов от илистых наносов. Казу — заиление каналов в Хорезме — явление неизбежное для всех участков оазиса. Плодородный амударьинский ил — прекрасное удобрение для полей и в то же время бедствие для ирригационной сети. Интенсивно отлагаясь, «арычные» наносы в течение одного вегетационного периода образуют в арыках Южного Хорезма слой мощностью до 0,60-0,80м. Из этого количества наносов 60% оседает в головной части магистрального канала, а остальные 40% — в хвостовой части распределительной сети. Средняя часть магистральных каналов, за исключением Пахта-Арна, не заиливается. Поэтому ежегодная очистка каналов (казу) от ила издавна разбивалась на две зоны: 1) сака казуви (очистка головной части) и 2) обхура казуви (очистка распределительной сети).

Сака (головной участок) канала принадлежит верховному правительству, организация чистки и содержание ее в сохранности входит в обязанности правительства. Все земледельческое население обязано нести определенную, узаконенную повинность по обслуживанию и поддержанию сака.

Работа по «обхура казуви» — повинность местного порядка, т. е. дело самих потребителей воды, пропускаемой через сака. Объемы работ по очистке этих участков каналов достигают грандиозных размеров. Только в одном Южном Хорезме из каналов ежегодно выбрасывалось около 7 млн. куб м наносов. По всему Хорезму на очистку каналов ежегодно требовалось до 1 млн. рабочих дней.

Казу производились два раза в год: весной и осенью. Работа по казу на больших каналах продолжалась н е больше двух недель, так как на нее пригоняли большое количество казучи (чистильщики канала).

Организация улу-казу (великих казу), ташкы-казу (внешнее казу) была обязанностью правительства. Производитель работ — сахибкар непременно один из важных сановников — назначался ханом по особой грамоте с санкции или рекомендации главного мираба.

Перед объявлением великих казу, видные сановники пускали в ход подкупы и интриги, соперничая друг с другом, чтобы заполучить должность сахибкара, так как казу для них была кампанией, на которой можно было хорошо нажиться. Сахибкар — производитель работ — имел большие полномочия и по своему усмотрению комплектовал аппарат должностных лиц. Отсюда уже возникала возможность брать взятки от многочисленных претендентов на новые административные должности. Однако злоупотребления не кончались на этом. Сахибкар начинал придумывать всевозможные затруднения для казучи. Самым лучшим способом вымогания денег считался вызов казучи из отдаленных районов. Например, для производства казу на канале Шахабад, или Палван-Яб, казучи созывались из каракалпаков дельты, или из Ходжейлинского района. Если кто-нибудь из казучи не был в состоянии явиться на место работы, с него взималось пять тилля (18 рублей по золотому курсу — па тогдашним ценам стоимость семи-восьми баранов).

Явиться же к сроку было не так просто. Правительство не занималось перевозкой казучи, и несчастные люди должны были сами оплачивать проезд на арбах, переправу на судах, запасаясь еще и продуктами на весь долгий путь.

Поэтому, когда в населенный пункт приезжал вестник (хабарчи) и объявлял о призыве на казу, все жители приходили в тревогу. Вестник же по заданию сахибкара начинал торговаться с местными властями о количестве откупающихся от повинности. Из 100 человек казучи разрешалось откупаться только восьми. С них собирали 40 тилля (144 рубля); откупная сумма трех казучи оставалась в пользу местных властей, все же остальные деньги поступали в пользу сахибкара. Вестник по положению имел право собрать в свою пользу по две теньги (30 коп.) с каждого казучи. Это называлось «афанак-пули».

Казучи по приезде на место работы обязан был заплатить чибикчи по одной теньге (15 коп.). Каждый казучи, не ограничиваясь обусловленной платой, старался дать ему побольше, чтобы отвести «чибик» подальше от своей спины. Потом шло дальнейшее обирание казучи: поборы на содержание кухни, обслуживающей администрацию, на фураж их коней, на сбор в пользу духовенства и т. д.

Наконец, по приказанию сахибкара, арканчи («люди с веревкой») начинали разбивать каналы на чеки (участки), каждый чек - от 25 до 40м - в зависимости от ширины и глубины участка. На каждый чек ставилось от 50 до 100 человек во главе с чибикчи. Мирабы определяли глубину выемки.

Вот тут-то после расстановки казучи по чекам и начинался настоящий торг с «выкупными». Откупная плата снижалась до трех тилля; есаулы (ханская полиция) и чибикчи, по указанию сахибкара, начинали уговаривать казучи откупиться; в случае отказа, намеченное лицо подвергалось всяким издевательствам. При этом число казучи становилось все меньше и меньше, а норма чека оставалась прежней; таким образом, вся тяжесть работы падала на беднейшую часть крестьянского населения, которой нечем было откупаться.

В назначенное время для начала казу приезжал сам хан. Ежегодно в марте месяце он лично выступал из столицы на казу больших каналов Палван-Яба, Газиабада, Шахабада. На казу второстепенных каналов, кроме сахибкара, посылался кто-нибудь из высокопоставлен- ных вельмож.

После большой церемонии с участием духовенства хан спускался в канал, ему подавали лопату и он делал вид, что собирается взять-первую лопату земли; однако, по старым обычаям, один из казучи перехватывал у него лопату и выбрасывал комочек грязи. За эту «услугу» он освобождался от казу. После этого начиналась работа.

Известно, что берега головного участка канала постоянно были загромождены рашами — насыпями от прошлых очисток канала; поэтому казучи приходилось выкидывать глину на высоту до 4-5м. Вся работа производилась вручную. Единственным орудием служила «капча» (буквально— ладонь, ладошка), т. е. маленькая лопата с длинной ручкой. Сахибкары и их администрация думали только о наживе; пытка и штраф были в полном ходу. Не было никаких методов поощрения за хорошую работу; не было также никакой заботы о землекопах ни со стороны верховного правительства, ни со стороны местных властей.

Хорезмские старики рассказывают, что в 1828 г. Аллакули-хан решил прорыть Ташсака («каменная») - новую голову большого канала Палван-Яб. Он пригнал на эти работы около 40 000 населения. Грунт был каменистый. Капчей и лопатой ничего нельзя было сделать, кирки и ломы имелись не у всех. Работа затянулась; бесчеловечные пытки перешли все пределы; казучи дошли до крайней степени изнурения и стали спасаться бегством в Бухару.

Казучи обратились к хану через посредство духовенства с ходатайством облегчить положение рабочих и выставили справедливые требования:

«…Ежегодный срок обязательной повинности (12 дней) истек давно. Грунт каменистый, а хан не заботится о том, чтобы снабдить землекопов необходимыми инструментами». Самое же главное заключается в том, что вода из вновь построенного канала по-прежнему будет достоянием чиновников, духовенства и нукеров. «Просим вас, высокопочтенные руководители мусульман, - говорилось в заключение, - добиться у нашего хана равенства в пользовании этой водой».

Духовенству и хану не понравились даже эти более чем умеренные претензии. Хан вызвал своего главного визиря Юсуф-михтера и велел воздвигнуть пять-шесть виселиц, на которых были повешены наиболее активные «бунтовщики». Так была построена знаменитая голова Пал-ван-Яба —Ташсака.

В Хорезме такие большие государственные мероприятия, как постройка нового канала, очистка голов каналов, сооружение больших береговых дамб (качи), постройка плотин на протоках, постройка крепостей и больших монументальных зданий, являлись обязательной трудовой повинностью населения (так называемый «бегар»). Бегар был установлен в количестве 12 дней в год на человека. Кем и когда была определена эта норма - неизвестно.

Работы местного характера, такие как обхура-казу, постройка дамб (качи) местного значения, срочный ремонт больших качи в бегар не входили; на них мобилизовывалось местное население только данного района.

Кроме двенадцатидневного бегара, в Хорезме существовала шестидневная, тоже обязательная повинность — «бала-казу» («бедственное казу»). Все эти повинности очень тяжело отражались на положении земледельцев. Поздней осенью и ранней весной казучи гоняли куда угодно по усмотрению правительства. Их собственные поля оставались без присмотра, хозяйство приходило в упадок.

Печатается по книге:
Гулямов Я.Г. История орошения Хорезма с древнейших времен до наших дней. Ташкент, 1957.