Сергей Донской рассказал об экологическом состоянии Байкала и российских мегаполисов и о том, какие нефтяные месторождения идут на аукционы

Компании, деятельность которых связана с эксплуатацией природных ресурсов, не рвутся оплачивать мероприятия по их восстановлению, но по закону обязаны. В кризис эти расходы особенно обременительны. По этой же причине сокращаются государственные расходы на экологию. Поэтому Минприроды, которое отвечает за использование недр, лесов и водоемов и одновременно за их сохранение, приходится сейчас нелегко. Министр Сергей Донской рассказал о том, как справляется с ситуацией, и о проблемах нефтяной отрасли: в нераспределенном фонде у государства осталось всего 5% недр – если компании сейчас не начнут открывать месторождения, после 2020 г. в России может упасть добыча нефти.

Государство ищет новые способы сделать привлекательной работу на шельфе

Чиновники предлагают вычитать затраты на освоение шельфа Основные ведомства согласны, но неизвестна позиция Минфина

– Достаточно ли финансирование экологических нужд, в том числе со стороны государства?

– Корректно сказать, что здесь уже создалась критическая ситуация. Только потребность в инвестициях в новые объекты инфраструктуры отрасли переработки отходов оценивается примерно в 150 млрд руб., что примерно в 10 раз ниже уровня инвестиций 2015 г. Затраты на внедрение наилучших доступных технологий (НДТ – применяемые в мире технологии на основе самых современных достижений науки и техники и требований в сфере охраны окружающей среды. – «Ведомости») должны составлять от 1,5 до 2,5% ВВП ежегодно, а сегодня это 0,8% от ВВП. Но мы надеемся, что за счет введения новых норм закона об НДТ к 2025 г. они должны подняться до 1,5%.

– Большая часть платежей за негативное воздействие на окружающую среду, за размещение отходов остается в региональных бюджетах. Куда их тратят власти регионов? Нужно ли сделать их целевыми – кажется, так было до 2002 г.?

– Целевое использование природоохранных средств – это действительно проблема. Получая 95% платы за негативное воздействие на окружающую среду, регионы в таком же объеме на охрану окружающей среды их не тратят.

Специалисты министерства проработали вопрос создания экологических фондов для улучшения ситуации с финансированием. Это инструмент, который прекрасно работает в большинстве зарубежных стран, например в США, Германии, Вьетнаме. Мы считаем его очень эффективным в сегодняшних условиях. Он был в свое время отменен в рамках административной реформы, тогда деньги на нужды экологии не направлялись в полном объеме, расходовались неэффективно, так как не было понятной подзаконной базы. Сегодня мы ведем переговоры с Минфином о внесении соответствующих изменений в бюджетное законодательство.

– Лет 5–7 назад пресса много писала об огромных штрафах за загрязнение окружающей среды, теперь тема в основном осталась в специализированных СМИ. Означает ли это, что сильно улучшилась ситуация, меньше нарушений или снизился общественный интерес к проблеме?

– В целом начиная с 2008 г. штрафы повышались постоянно, в среднем по разным статьям КоАПа они увеличились от 3 до 10 раз, а где-то и больше. Например, штрафы за невыполнение обязанности по рекультивации земель увеличились в 30 раз. За нарушения требований по охране недр ответственность возросла в 25 раз до 500 000 руб. За нерациональное использование природных ресурсов – с 80 000 до 1 млн руб. В сфере водных ресурсов штрафы выросли в среднем в 10 раз. При этом вводились и новые составы правонарушений с новыми размерами штрафов – например, при несоблюдении свободного доступа к водному объекту.

В этом году мы подготовили законопроект о повышении штрафов за неисполнение предписаний Росприроднадзора в десятки раз. Кроме того, в Госдуме разрабатывается новая редакция КоАПа, где предусмотрено повышение штрафов по статьям, по которым ранее изменения не вносились. То есть мы все это время ужесточаем административную ответственность соразмерно социально-экономическим условиям. Это дает результаты, Росприроднадзор фиксирует снижение правонарушений.

– Нефтеразливы – одно из самых опасных загрязнений, и оно очень трудно устраняется. Достаточно ли компании делают для решения проблемы или здесь тоже ставка на штрафы?

– Компании недостаточно обновляют изношенные фонды. В ближайшее время планируются поправки в закон «Об охране окружающей среды» и в КоАП: предприятия, ведущие добычу нефти, и организации, деятельность которых связана с риском разлива нефти и нефтепродуктов, должны будут разрабатывать планы по их предупреждению. Также мы вносим в КоАП изменения, которые повышают ответственность за нефтеразливы. У компаний должен появиться стимул тратить больше средств не на выплату штрафов, а на повышение надежности инфраструктуры и эффективности работы тех подразделений, которые отвечают за ее надежность.

Ответственность за нефтеразливы мы планируем ужесточить минимум вдвое. Штрафы предусматриваются в случае отсутствия и невыполнения планов предупреждения разливов нефти, а также за отсутствие или недостоверность сведений о разливе. В первом случае увеличим штраф до 500 000 руб., а за сокрытие факта разлива – до 1 млн руб. Как самая крайняя мера может быть рассмотрена приостановка работы предприятия.

– Сколько штрафов вы собрали в прошлом году?

– Поступления в бюджеты разных уровней от штрафов за различные нарушения в 2015 г. составили 876,6 млн руб., а в 2014 г. – 891,3 млн руб.

– Какие отрасли вызывают опасения не с точки зрения «абсолютного» воздействия, а с точки зрения отставания технологий и недостатка инвестиций в природоохранные мероприятия?

– Ситуация с природоохранными мерами хуже всего там, где управление осуществляется не бизнесом, а муниципальными учреждениями. Это прежде всего ЖКХ. Это очистные сооружения, построенные в 60-е гг. прошлого века, такие же водозаборы, система распределения ресурсов. В этом направлении развитие идет очень медленно, так как накоплен большой объем проблем и о прорывах говорить при их наличии просто невозможно. Сегодня, как я сказал, федеральный бюджет через ФЦП дотирует модернизацию предприятий этого сегмента. Если говорить об абсолютных показателях по негативному воздействию, то ЖКХ также занимает первую строчку по загрязнению поверхностных водных объектов.

Если говорить об объемах природоохранных инвестиций, то это 158 млрд руб. в год. Самый больший уровень инвестиций осуществляют предприятия обрабатывающей промышленности, за ними – добыча металлов и следом – производство нефтепродуктов и металлургия. Также большая доля инвестиций от сферы добычи полезных ископаемых.

Мусорный вопрос

– В ЖКХ одна из самых болезненных проблем – сбор и сортировка мусора. Контейнер для сортировки перед зданием Минприроды скорее экзотика, а не повсеместное явление. Почему буксует программа сортировки мусора?

– Конечно, переработка раздельных коммунальных отходов более эффективна экономически. Предприятия, которые ориентированы на переработку вторичного сырья, заинтересованы в том, чтобы оно поступало к ним однородным. Несортированный мусор можно только уничтожать или захоранивать.

Раздельный сбор мусора в России станет нормальной практикой. Сейчас решение о раздельном сборе мусора принимают муниципальные образования. Понятно, что для этого должна быть создана инфраструктура – сортировочные комплексы, перерабатывающие заводы. Это требует ресурсов и времени, а также соответствующего объема мусора. Некоторые регионы говорят нам, что им недостаточно мусора для строительства завода. Они готовы даже привозить мусор из других регионов. Этой осенью должны быть утверждены территориальные схемы по обращению с отходами в каждом регионе. Затем эти схемы будут оптимизированы и масштабированы, мы получим общую картину по стране, возможность сделать укрупненные межрегиональные схемы, чтобы снизить затраты региональных бюджетов, наиболее эффективно выстроить потоки мусора.

С этого же года мы будем собирать экологические платежи, которые пойдут на строительство необходимой инфраструктуры – заводов, полигонов. При этом приоритет, конечно, переработка ТКО (твердых коммунальных отходов), а не захоронение и не сжигание.

– Территориальные схемы планировалось утвердить в сентябре?

– Да, но в сентябре уже не получится – регионы еще не справились со своей частью работы.

– Как обстоят дела с концессиями в секторе мусоропереработки? Кажется, эти проекты не идут. Почему?

– Этот вопрос находится в зоне ответственности Минстроя. Но я могу сказать, что концессии в ЖКХ работают эффективнее муниципального управления и этот механизм необходимо использовать.

– В некоторых странах на месте мусорных полигонов, например, строят площадки для гольфа.

– Правильно. Более того, в Японии мусор использовался для формирования целого острова для развития городской территории – знаменитый остров Мечты в Токийской бухте. Но в отличие от маленькой по площади Японии в советское и постсоветское время наша страна теряла гектары земли, предназначенной под полигоны. Сейчас ситуация уже меняется. Как минимум рекультивируются старые полигоны, пусть и не под площадки для гольфа. К примеру, у нас в Сочи был рекультивирован Адлерский полигон – это, несомненно, улучшило рекреационные возможности главного курорта страны.

– Есть отходы, с цивилизованным сбором которых жители могли бы помочь. В Москве есть пункты по приему батареек, но достаточно ли сейчас заводов для их переработки? Или, например, почему в России до сих пор нет аппаратов по приему бутылок, банок за деньги, как за рубежом?

– В России пока один завод по переработке батареек – в Челябинске. Он справляется. Если объемы возрастут, то будут строиться новые заводы. Государство ориентировано содействовать строительству сложных предприятий по переработке.

Что касается приема бутылок за деньги – это было организованной практикой в СССР, сейчас создаются условия для ее возобновления. С 2016 г. был веден экологический сбор: у производителя и импортера товара появляется обязанность либо перерабатывать самостоятельно товары после утраты потребительских свойств, либо платить.

Очень многие производители готовы сами перерабатывать. Но откуда взять отходы? За счет залоговой стоимость продукции – это когда люди платят за готовый продукт, в цене которого уже заложена цена за тару. То есть мы купили дороже бутылку воды, потом бутылку сдали и, по сути, вернулись к первоначальной стоимости. Фактически это финансовый инструмент. Сейчас в России есть все для того, чтобы этот механизм заработал: у производителей появилась обязанность перерабатывать отходы самостоятельно или платить экологический сбор. Со временем это приведет к тому, что торговые сети будут закладывать в цену товара стоимость тары и устанавливать фандоматы (аппараты по приему возвратной тары). Пока мы обсуждаем с рядом крупных государственных банковских структур возможность использования пунктов для сбора отдельных видов тары.

– О каких компаниях идет речь?

– Сбором могут заниматься, например, «Почта России» совместно с Почта-банком. Но пока это в большей степени идеи. Компании должны сами проявить заинтересованность.

Уровень опасности

– Какие регионы, на ваш взгляд, в плане экологии сейчас безопасны для проживания и наоборот?

– Если исходить из абсолютных показателей по загрязнению воздуха – а это основной фактор, влияющий на здоровье людей, – то наихудшая ситуация в Москве, Норильске, Иркутске, Чите, Дзержинске, Красноярске, Екатеринбурге, Челябинске, Магнитогорске.

Совсем недавно собирались с представителями мегаполисов. Я попросил выделить ключевые факторы, которые влияют на экологию города. Представители одних регионов говорили о том, что основное внимание нужно обратить на выбросы от производственных объектов, других – о необходимости снижать выбросы от автомобильного транспорта. Были и другие мнения. Главное – что проблемами экологии города и региональные, и муниципальные власти стали заниматься. Мы планируем в ноябре опубликовать экологический рейтинг городов, который ежегодно готовим совместно с EY. Надеемся, что это хороший ориентир для регионов. Его цель не только в оценке абсолютных показателей – текущей ситуации с точки зрения загрязнения воздуха или водных объектов, – но и в оценке ее динамики и мер, которые принимают муниципальные власти. У нас в прошлом году первой стала Москва, хотя очевидно, что загрязнение воздуха от автотранспорта здесь очень высокое. Специалисты оценили ряд решений столичных властей, в том числе по развитию общественного транспорта, дорожному строительству.

Незаконные стройки

– Как защитить заповедники и просто природоохранные зоны от беспредела застройщиков и чиновников? Правдами и неправдами выдаются разрешения на застройку. Минприроды способно повлиять, можно привести примеры?

– Давайте начнем с того, что существуют федеральные и региональные особо охраняемые природные территории (ООПТ). Федеральные – это около 3% территории страны – труднодоступны, зачастую вдали от инфраструктуры. Конечно, бывают попытки захвата территорий федеральных национальных парков – на Куршской косе, Лосином Острове, в Прибайкальском парке. Но это чрезвычайно редкие случаи, нарушения обнаруживаются на стадии начала строительства. В борьбе с такими нарушителями закон полностью на нашей стороне, и мы добиваемся прекращения строительства, возмещения ущерба и т. д. через суд или через органы прокуратуры. Случай единичный – муниципальные власти пытаются использовать охраняемые федеральные территории для строительства в социальных целях: строят коттеджи для социально необеспеченных слоев населения. Это касается г. Себежа и Себежского национального парка, который включает в себя город. Мы запретили строить эти объекты, хотя ситуация взрывоопасная: город в границах национального парка не дает возможности для территориального развития, расширения строительства жилья и иных объектов. Город нужно исключать из территории национального парка. Против выступают общественные организации.

Что касается региональных ООПТ, то они меньше по площади, но их очень много – около 13 000, это более 8% территории страны. Действительно, проблема существует: предприниматели и частные лица пытаются построить, как правило, жилье в красивых, живописных, уютных местах. При этом мы смогли внести изменения в закон «Об охраняемых природных территориях», и с января 2014 г. региональные власти не могут изменить границы и режим охраняемых территорий без согласования с Минприроды. Безусловно, это позволило предотвратить отчуждение таких зон. Ситуация с Волго-Ахтубинской поймой (Волгоградская обл.), Южным побережьем Невской губы (Санкт-Петербург), Дмитриевским заказником (Белгородская обл.) – таких примеров масса.

– Есть свидетельства, что уникальный Никитский ботанический сад в Крыму в плохом состоянии. Это так? Есть ли невосполнимые потери? Есть ли деньги на восстановление?

– А это как раз охраняемая территория регионального значения. К сожалению, до воссоединения с Россией за десятилетия в Крыму накопилось большое количество проблем, связанных с территориальной охраной природы. Сейчас мы постепенно выправляем ситуацию. Кстати, до конца года в федеральную собственность будет передано пять заповедников в Крыму и два морских заказника. Это Крымский, Ялтинский горно-лесной, Карадагский, Казантипский и Опукский заповедники. Плюс морские заказники «Каркинитский» и «Малое филлофорное поле», они находятся у северо-восточного побережья полуострова. Это повышение статуса охраны.

Углубление в недра

– Недавно Роснедра провели аукцион на небольшой участок в Якутии с неподтвержденными запасами. Но там развернулась настоящая борьба: стартовый платеж был превышен в 161 раз. Как вы считаете, почему компании сейчас так активны?

– Сегодня можно констатировать дефицит участков недр нераспределенного фонда, с крупными запасами и хорошей инфраструктурой. Около 95% недр уже распределено, т. е. мы подходим к финальной черте в лицензировании. Поэтому компании активно участвуют в тендерах, чтобы прирастить запасы. Еще одно направление – освоение участков с трудноизвлекаемыми запасами. Но это скорее ориентир на будущее, поэтому участие в аукционах сейчас – наиболее эффективный способ получить месторождения или участки с высоким потенциалом открытия.

В 2018 году добудут 565 млн тонн нефти

Сергей Донской ожидает, что добыча нефти будет расти в 2017 г. и в 2018 г. достигнет 565 млн т за счет ввода большого количества новых месторождений. По его прогнозу, к 2020 г. добыча стабилизируется, а дальнейшая динамика будет зависеть от объемов геологоразведки. «Вы спрашивали, почему такой ажиотаж вокруг небольших месторождений, – компаниям просто нужны площади для геологоразведки, – объясняет министр. – Там, где есть хорошие перспективы, они, естественно, борются. Перспектива роста добычи будет зависеть от успехов развития технологий по освоению месторождений с трудноизвлекаемыми запасами. Эти два направления будут влиять на объемы добычи после 2020 г. Если успехов не будет, то возможно падение. Немаловажную роль будут играть стимулы, в том числе экономические, налоговые, и то, что может обеспечить снижение затрат, повысить эффективность работы компании». Но на объем добычи может, по мнению Донского, повлиять решение о замораживании добычи. Россия раньше допускала возможность замораживания производства. В конце сентября в Алжире снова пройдет встреча производителей нефти, напомнил он. Министр скептически относится к тому, что решение о замораживании будет принято: «Что компании должны будут заморозить? Добычу по нефти или нефти с конденсатом? Это первый вопрос. Второй вопрос: как будет производиться контроль? Для этого нет механизмов. Если в Алжире будет принято положительное решение по этому вопросу, то оно будет кратковременным».

Источник:www.vedomosti.ru